Проектная работа. Школьная конференция 2020 г.
«Эта тема, «белое движение», не скажу, что занимает основное место в моей лирике, но сквозное место, я так скажу! Еще и до эмиграции, и в эмиграции, и в последние годы, я все время мыслил и к этой теме возвращался. Это одна из стержневых моих тем. Поражение и исход «белых» из России» Ю.М. Кублановский
Стихотворение «Бег» 1977 г.
1
Моря Черного йод – жжёт.
Шелестящая галька спит.
Словно кто-то меня зовёт,
не пойму чего говорит.
Юность в праздности и гульбе.
А теперь летаргия, сон.
И когда подойдут к тебе
пограничники – ты шпион.
Поднимись не спеша. Бей
одного между глаз. Другой
побежит собирать людей.
Константинополь твой.
2
Карадаг пересох, истлел,
стал рассыпчат, что чёрствый торт.
Улетает, покуда цел,
в феодосийский порт
белый ветер – летучий спрут.
Слышишь крики и вой вдали?
То садится осипший люд
на последние корабли.
…Как не вырезали кусок,
непонятно, у нас в кино,
где Высоцкий палит в висок
и со свистом летит на дно?
3
Ия, прежде его жена,
рвёт жабо и кричит на всех –
умоляет поднять со дна,
поднимает мужчин на смех.
Но корабль раздирает рёв,
начинают стучать винты.
Только чайка, почуя клёв,
с высоты
сталью падает и опять
машет крыльями… Правда, жаль?
Да и будет кого клевать
из бегущих от красных вдаль.
4
Войско белое как сырец.
Врангель звал, да солдат устал.
«…Знаешь, мама, твоих колец
как на солнце горит металл!
Я любил твои руки. Где…»
У Совдепа надёжный сыск.
В черноморской густой воде,
если вынырнуть, столько искр!
Так и слышится сходен скрип
и приказ: оставляйте скарб.
Ниже
алчные игры рыб
и похожий на орден краб.
5
Что хрипишь, вороной скакун?
Понимаю, красна вода.
Есть немало в Крыму лагун,
хочешь жить, так скачи туда
сквозь тенёта, иудин цвет
и молочные облака.
Потому как лежит корнет
в солнцепёк на дворе Чека.
Если прежде и снился сон:
тьма в саду… за роялем мать…
— то теперь оборвался он.
Разве можно так долго спать?
6
Где давился честной народ,
покидая отчизну-мать,
потому как двадцатый год,
человеку пора дичать,
– там теперь тишина. День
начинается в шесть утра.
А в одиннадцать надо в тень.
Оседая, шуршит гора.
Всё же высится как Сион.
И локатор-венец – чу!
Потому как погранзаслон.
Как стемнеет, бежать хочу.
Стихотворение «Бег», как отмечает Кублановский, было написано под влиянием советского фильма «Служили два товарища». Где Высоцкий и Савина образуют замечательную пару уходящих из России русских людей. Да, может, в этом фильме чересчур гротескно, но в основном верно показан исход из Крыма, с Юга России деникинцев, не врангелевцев. Помимо переклички с фильмом, в этом стихотворении есть перекличка с пьесой Булгакова «Бег». У них одинаковое название, также сюжет – исход (бегство) белых из Крыма.
В этом стихотворении автор показывает уход белых из Крыма – «из бегущих от красных вдаль…». Кублановский описывает ужас этого события – кругом вой, бегущие на корабль женщины. В конце стихотворения он говорит, что тоже хочет бежать. Автор сравнивает свое желание покинуть несвободный СССР с врангелевским исходом с Юга России. Автор отождествляет себя с бегущем белогвардейцем. Можно увидеть совмещение пластов прошлого и будущего, автор – потомок тех отступающих «белых». Крым – один из главных образов стихотворения. Автор пишет, что Карадаг (массив на территории Феодосии) иссох, он его сравнивает с «черствым тортом». Иссох, потому что жарит солнце. Черное море – йод, который жжет. Вода – густа, в ней «алчные рыбы», густа она, потому что красна от крови. На момент побега Белой армии Крым предстает враждебным, отталкивающим – «белый ветер – спрут». Но после исхода вновь «тишина», «день начинается в шесть», «шуршит гора».
Сюжет стихотворения неразделимо связан с фильмом «Служили два товарища»:
…у нас в кино,
где Высоцкий палит в висок
и со свистом летит на дно?
Для Кублановского этот фильм очень важен. В нем ярко и точно показано это событие, бегство «белых» и гибель России. Проблематика стихотворения – гибель армии, вынужденное бегство из страны. У Белого движения не было целостности. Фрагмент, в котором жена просит о помощи, вызывает только смех у мужчин. Из-за такой разобщенности итог один – поражение. Настроение стихотворение – сон, летаргический сон.
Это стихотворение также можно сравнить со стихотворением Туроверова «Крым».
КРЫМ
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Туроверов – белогвардейский поэт. В своем стихотворении он описывает уход из Крыма. А в конце своего стихотворение автор описывает, как денщик стреляет в коня, находящегося в красной воде. Этот фрагмент, кстати, есть как раз в фильме «Служили два товарища». Такой же эпизод описывает Кублановский:
Что хрипишь, вороной скакун?
Понимаю, красна вода…
Стихотворение «Добровольческий спелый, обреченный снежок…» 1979 г.
Добровольческий спелый
обреченный снежок.
Знать, у косточки белой
перед нами должок.
Хорошо ей на юге,
где любой есаул
на рыбацкой фелюге
доберется в Стамбул.
Там на горках Афона
с огурец абрикос,
и у синего лона
круглый год сенокос.
…Нам чужого не надо.
Мы пойдем прямиком
по следам продотряда
прямо в Иродов дом.
Покартавь с ходоками,
Ирод, как на духу.
Мы своими руками
из тебя требуху
……..
В разоренные ясли
Вифлеемской ночи
только иней на прясле
опускает лучи.
Надо пасть на колени,
чтоб к намоленной меди Креста
где-нибудь на Мезени
примерзали уста.
Это стихотворение Кублановский написал будучи на севере России, а точнее на северной реке – Мезени. В этом стихотворении речь идет о Белом движении, которое со своими эгалитарными идеями не смогло противостоять Ироду. Оно не смогло объединиться во имя одной цели – освобождения России от большевицкого террора. Ирод в этом стихотворении – картавый Ленин. «Покартавь с ходоками/Ирод, как на духу…» Метафорой белого движения является «косточка белая». В этой метафоре чувствуется некоторое оценочное отношение автора, а именно пренебрежение. «Белые» считают себя элитой, для них юг – Стамбул, Афон: «Хорошо ей на юге…» А остальной народ противопоставляет себя этому движению, что видно из пространственной антитезы – мы, люди, на севере «где-нибудь на Мезени/примерзали уста», а «белые» – на юге, на Афоне, святые, а у нас на севере Ирод. Белое движение не смогло расправиться с Иродом, потому что ему не хватило народности. Расправу совершает народ. Лирический герой – выдуманный персонаж, который несет в себе голос народа и мировоззрение автора.
Стихотворение «Систола сжатие полу напрасное…» 1986
И.Б.
Систола – сжатие полунапрасное
гонит из красного красное в красное.
…Словно шинель на шёлку,
льнёт, простужая, имперское – к женскому
около Спаса, что к Преображенскому
так и приписан полку.
Мы ль предадим наши ночи болотные,
склепы гранитные, гульбища ротные,
плацы, где сякнут ветра,
понову копоть вдыхая угарную,
мы ль не помянем сухую столярную
стружку владыки Петра?
Мы ль… Но забудь эту присказку мыльную.
Ты ль позабудешь про сторону тыльную
дерева, где вороньё?
Нам умирать на Васильевской линии!
– отогревая тряпицами в инее
певчее зево своё.
Ведь не тобою ли прямо обещаны
были асфальта сетчатые трещины,
переведённые с карт?
Но воевавший за слово сипатое,
вновь подниму я лицо бородатое
на посрамлённый штандарт.
Белое – это полоски под кольцами,
это когда пацаны добровольцами,
это когда никого
нет пред открытыми Богу божницами,
ибо все белые с белыми лицами
за спину стали Его.
Синее – это когда пригнетаются
беженцы к берегу, бредят и маются
у византийских камней,
годных ещё на могильник в Галлиполи,
синее – наше, а птицы мы, рыбы ли
– это не важно, ей-ей.
Друг, я спрошу тебя самое главное:
ежели прежнее всё – неисправное,
что же нас ждёт впереди?
Скажешь, мол, дело известное, ясное.
Красное – это из красного в красное
в стынущей честно груди.
Это стихотворение посвящено Иосифу Бродскому. Оно было навеяно вполне конкретными обстоятельствами . В середине 70-х годов Бродский написал эссе «Путешествие в Стамбул», которые показалось Ю.М. Кублановскому малоудачным. И это эссе было направлено, собственно, против своеобразия русской цивилизации и православия в целом. Бродский, когда его опубликовал в парижском журнале «Континент», обратился с просьбой к Юрию Михайловичу, чтобы тот отозвался, что он об этом эссе думает. Кублановский ему ответил этим стихотворением, которое написано было буквально за считанные минуты. «Оно просто пришло ко мне», – вспоминал Кублановский. В этом стихотворении автор играет с цветом: белый, синий красный. Каждый цвет – конкретный мотив. Белый, понятно, что этот цвет есть само Белое движение:
Белое – это полоски под кольцами,
это когда пацаны добровольцами…
Поэт отмечает, что «белые стали за спину Его». Понятно, что за спину Бога, то есть отстаивали веру и воевали за Бога. Ясно, что далеко не все «белые». «Гонит из красного в красное», здесь речь идет о крови . Систола сокращение сердца. Почему «систола сжатие…» ? Потому что у Бродского, к которому поэт здесь обращается, было больное сердце, было два приступа, в результате от инфаркта он и умер.
Синие – русские эмигранты, беженцы. «Могильник в Галлипали» – лагерь русских беженцев, которых Врангель вывел с Белым движением.
Синее – это когда пригнетаются
беженцы к берегу, бредят и маются
у византийских камней…
Каждая строка имеет реальную параллель в жизни, каждая строка – личные переживания. Бродский после этого написал, что Кублановский умеет говорить о личном тоном гражданина, а о гражданском тоном лирика. Вот это стихотворение яркий тому пример.
Стихотворение «Некогда в Ля-Рошели…» 1996 г.
Некогда в Ла-Рошели ветер, проснувшись рано,
законопатил щели запахом океана.
Лучше любой закуски, памятной в самом деле,
тамошние моллюски; около цитадели
что-то, казалось, сильно серебряное вначале
чайки не поделили у буйков на причале.
Слышался в их синклите визг сладострастный или –
«Гадину раздавите!» . Взяли и раздавили.
Вот и стоит пустою церковь, светла, стерильна,
перед грядущим сбоем мира, считай, бессильна.
О глухомань Вандеи! Жирная ежевика!
Как ни крупна малина – ей не равновелика.
…Крепкий старик мосластый жил через дом от нашей
хижины дачной, часто виделись мы с папашей.
Что-то в его оснастке, выправке – не отсюда:
словно, страшась огласки, исподволь ищет чуда.
Ярость ли стала кротче, кротость ли разъярилась,
жизнь ли на просьбе «Отче…» как-то остановилась?
Ёжик седой на тощем черепе загорелом;
иль под одеждой мощи в русском исподнем белом?
Нёс он лангуста в сетке крупного и гордился.
Жаль, что перед отъездом только разговорился
с ним, за столом покатым выпив вина, вестимо,
сумрачным тем солдатом, врангелевцем из Крыма.
Это стихотворение Кублановский написал со слов одного белогвардейца, который ушел с Врангелем из Крыма. Этого белогвардейца поэт встретил в Ля-Рошели. Это достаточно символично, ведь Ля-Рошель – столица Вандеи, а это место оказалось просто одним из самых значимых мест французской революции. Там впервые были апробированы многие террористические методы, которыми потом воспользовались большевики. Белогвардеец рассказал Юрию Михайловичу об отступлении Белой армии с Врангелем с берегов Крыма. В этом стихотворении двухчастная композиция – Ля-Рошель и старик. Ля-Рошель описывается так: берег моря, моллюски, серебряные чайки, пустая церковь. Старик крепкий, мосластый, несет лангуста, «седой ежик» на черепе, «под одеждой мощи». Эти две темы пересекаются в этом стихотворении. Ля-Рошель – это тоже берег моря с чайками, тоже пустые церкви. Этот белогвардеец участвовал в отступлении с Врангелем из Крыма, то есть тоже море, чайки, пустые церкви.
Стихотворение «В пелене осеннего молока» 2002 г.
В пелене осеннего молока
хорошо бы, выровняв аритмию,
генным кодом старого черепка
разживиться и воссоздать Россию.
Чтобы стала снова такой, как до
своего позора, конца, итога.
Чтобы было так же окрест седо,
но мерцала маковками Молога –
ведь еще потопа не ждет никто,
хоть полкан поскуливает с порога.
Я бы начал на ночь читать внучкам
свод законов или земли кадастры,
прижимая к влажным платок зрачкам,
на взъерошенные любовался астры
и неистощимые облака –
неужели всё это дубликаты?
И уж знал бы, Родина, как хрупка,
а по-своему и права ты!
Или это конспиративный свист,
или кто-то плачет всю ночь в подушку…
И несет за пазухой террорист,
словно семгу, в промасленном свертке пушку.
Молога для Кублановского является русской Атлантидой, погибшей в 20-ом веке под напором победившей революции. Лирический герой данного стихотворения – патриотически настроенный человек, который хочет вернуть ту Россию, дореволюционную. И этот лирический герой хочет рассказывать о той России своим потомкам:
Я бы начал на ночь читать внучкам
свод законов или земли кадастры…
Главная тема стихотворения – Родина. Она здесь соткана с помощью некоторых образов: «осеннее молоко», «маковки Мологи», «Внуки», «Полкан», «потоп». Все эти образы передают нам состояние России до революции, до своего позора. Россия была православной, культурной страной, а тут вдруг случилось такое. Россия стала родиной терроризма. Белое движение не смогло остановить этот террористический выродок. Верно выразился Солженицын, что государь Николая II дважды получил Россию относительно здоровой. Первый раз – из рук отца, второй раз – из рук Столыпина. И оба эти шанса были спущены к революционному финалу.
Стихотворение «Как услышу волну, увижу волну…» 2006 г.
Как услышу волну, увижу волну,
от её тотчас задыхаюсь дыма,
словно тем беру на себя вину
за исход поверженных с рейдов Крыма.
Бесцветье глаз, смуглота висков.
Неутихающий скрип мостков.
Но приходит, видимо, мой черёд
искать не ветра в открытом поле,
а ровным счётом наоборот:
преемника в потаённой доле
наследовать мне – беречь
волн и трапов двойную речь.
Это стихотворение, как отмечает поэт, компактный гимн отступлению «белых» с Врангелем из восточного Крыма, из Севастополя. Оно перекликается со стихотворением «Бег». Общая тема сюжета – исход «белых» из Крыма. В этом стихотворении много образов Белого движения – дым, рейды Крыма, смуглые виски, бесцветные глаза. Эти образы помогают передать то состояние «белых», народа, отступающего со своей Родины. Кругом дым, бесконечные рейды отступающих солдат. Это отступление пожирает людей, и лица, глаза становятся бесцветными. В отличие от стихотворения «Добровольчески спелый…», в котором автор с некоторым пренебрежением относится к отступающим «белым», здесь автор чувствует и свою вину за трагедию «белых»: «…словно тем беру на себя вину/за исход поверженных с рейдов Крыма…» Кублановский чувствует свою ответственность за них. То есть не противопоставляет себя движению, а ассоциирует с ним. Он его потомок, и он должен «беречь волн и трапов двойную речь».
Стихотворение «На картонных фото деды в гимназиях…» 2018 г.
На картонных фото деды в гимназиях,
А потом на службе – в воротничках.
Балтии насельники и Евразии
Левины, Самарины и – покой в зрачках.
И почтарки-чайки живут на Белом.
И орлы гнездятся в солончаках.
Нет такого качества в мире целом…
А потом
на скользких полах ЧК
сколько их в ночные часы допрошено,
пытано, избито до синевы,
наконец, в расстрелянные ямы сброшено,
как когда-то в чумные рвы.
Это стихотворение – реквием по невинно убиенным. Только что «деды в гимназиях» учились, а потом они уже расстреляны. Расстреляны невинные, патриотически настроенные семьи – Левины, Самарины. Главная тема стихотворения уже не бегство из Крыма, а истребление своего народа. Белое море – Соловки. Это убийство поэт сравнивает с чумой – «как когда-то в чумные рвы
Это стихотворение – реквием по невинно убиенным. Только что «деды в гимназиях» учились, а потом они уже расстреляны. Расстреляны невинные, патриотически настроенные семьи – Левины, Самарины. Главная тема стихотворения уже не бегство из Крыма, а истребление своего народа. Белое море – Соловки. Это убийство поэт сравнивает с чумой – «как когда-то в чумные рвы
Это стихотворение – реквием по невинно убиенным. Только что «деды в гимназиях» учились, а потом они уже расстреляны. Расстреляны невинные, патриотически настроенные семьи – Левины, Самарины. Главная тема стихотворения уже не бегство из Крыма, а истребление своего народа. Белое море – Соловки. Это убийство поэт сравнивает с чумой – «как когда-то в чумные рвы». Эта метафора, большевицкий террор, как болезнь чума, которая всех без разбора косила. При этом автор указывает нам, кто их убивал – «на скользких полах ЧК…», но он их не называет. Все глаголы в страдательном наклонении «допрошено», «пытано», «избито». То есть их убивает безликая сила.
Вот как оценивает сам Ю.М.Кублановский этот период русской истории в своем интервью : «Вот так я считаю, что была русская цивилизация со своими проблемами, со своими бедами, и вдруг такое обрушение. Конечно «кротовая» работа освободительного движения шла долго, прежде чем Россия рухнула. Но все же она могла не рухнуть, если бы не Первая мировая война. Даже наверняка она бы выжила. И сколько было русских людей, и либеральных и патриотических взглядов, которые попали под этот большевистский молох. Были пытаны и уничтожены на Бутовском полигоне. И в множестве других мест расстрелянных. Это была просто настоящая бойня! Бойня невинных русских людей патриотически настроенных. Это, конечно, страшный был удар по России, от которого она не оправилась и по сею пору».
Кублановский всегда с большим щемящим чувством думал об этой эпопее. Об эпопее исхода белых из Крыма. Собственно, было два исхода. Один с Деникиным, это был исход панический из Новороссийска, никак не украшающий «белое» движение. Прямо скажем, Деникин не смог организовать отъезд должным образом. Это очень хорошо и ,увы, справедливо показано в стихотворении «Бег». А второй – очень достойных уход, организованный бароном. Мы видим, что эта тема эволюционировала. Поначалу просто описание отступления Белого движения. При этом Кублановский указывает на отсутствие народности у «белых», и это является одной из причин поражения. Затем поэт пишет, что он потомок тех «белых» и что на нем тоже есть некий отпечаток того поражения. Автор пишет в стихотворении «Как услышу волну…», что ему должно наследовать и беречь волн и трапов родную речь. В последнем стихотворение «Деды в гимназиях…» поэт больше не обращается к теме исхода «белых» из Крыма. Он пишет о терроре большевицкого режима. Последние его стихотворения – это скорее реквием по невинно убиенным.