ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, ПОНЕДЕЛЬНИК 19 ИЮНЯ
Если коротко, то день 19 июня 2023 г. начался примерно у всех нас одинаково: встали рано, на такси добрались до Ярославского вокзала. Это место сбора. Слава Богу, у нас есть замечательные папы – помогающие, участвующие. Вот мы уже и в поезде, разместились и вот-вот собираемся отъехать. Спасибо всем, кто печется о нас, как о группе.
Путь до Костромы пролегает мимо знакомых нам названий. Так складывалась наша концертная жизнь в последние годы, что города к северу от Москвы – Сергиев Посад, Ростов Великий, Ярославль, Кострома – это наши наиболее часто посещаемые места. Варницкий монастырь, Кекинская гимназия, филармонические залы в Ярославле и Костроме любимы нами.
ПУТЕВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Начался наш лагерь снова!
Из родительского крова,
по-военному, сурово
и решив, что всех встречать
будем мы часов, так, в пять,
взяли курс на Кострому.
Дирижеру одному
мы признаемся душевно,
честно, прямо, откровенно,
что из всех своих занятий
(скажем так, мероприятий)
любим петь и в мяч играть,
друга тайного искать,
чтобы после одарять
мимолетным взглядом, словом,
сувенирчиком лиловым,
пряником, сухариком,
испеченным драником,
маленькой записочкой,
ложкой, кружкой, мисочкой,
луговым цветочком,
крошечным крючочком,
булавочкой, заколочкой,
безделушкой-брошечкой.
Всем тем, чему и счета нет,
в чем проявляется привет,
подсунутый тайком под дверь…
Об этом после, не теперь.
А в час летящий, в час дорожный
я разверну сырок творожный,
вкушу я вкусный бутерброд,
наполню снедью я свой рот.
Спасибо маме – дала много.
И сев у самого порога,
начав жевать, глотать, икать,
я буду думать про кровать,
зевать, моргать, опять зевать…
и сладко-дремно засыпать.
Все это то, о чем мечтала,
когда я папку собирала
под звуки голосов хористов,
волейболистов, теннисистов
и просто хоровых солистов,
больших таких специалистов
в одной загадочной науке
о хоровом красивом звуке,
как вместе начинать и петь,
дышать, и носом не сопеть,
как слушать партию соседа,
как сделать так, чтоб непоседа
спокойным стал певцом навек.
Меня ты слышишь, человек?
Однако время пролетело.
Пока не разболелось тело,
решил вагон я осмотреть.
А вдруг захочут дети петь?
Себя потешив мыслью новой,
иду, к превратностям готовый,
я вдоль вагона. Вижу вдруг
на детских лицах я испуг.
Летит наш поезд, как стремнина.
В глаза ж мне бросилась картина:
иные режутся в картишки!
И как заправские воришки,
прижавши ушки, как зайчишки
«сдают…, мешают…, покрывают…»,
ну хорошо, что хоть не лают.
Ну, ладно, были бы мальчишки…
Другие новые штанишки
идти готовы примерять,
чтоб сразу всем все показать,
ведь лето быстро наступило,
и счастье к деткам привалило
продемонстрировать наряд,
надеть все разом и подряд.
А кто-то привалился боком
к окну всем телом и душой.
Он не поводит зорким оком.
Соснет часок …и хорошо.
Он спит иль дремлет,
не приемлет он разговоров про кино.
Ему об этом все равно
расскажут завтра иль потом.
Сейчас же он охвачен сном.
Мне мама в детстве говорила,
что я хорош, когда я сплю.
Что хуже я, когда жую.
Совсем же плох, когда я спорю,
когда хитрю или ловчу.
Тогда души своей не скрою,
и даже если захочу,
могу не избежать коллапс.
Но в данное мгновение лечу
туда, где ждет меня «Лайлапс».
ЧАСТУШКА
В «СЕРОЙ ЛОШАДИ» не знали ни заботы, ни труда.
На «ЛАЙЛАПС» ее сменяли и забудем навсегда.
Мы едем в костромскую даль – в лесные дебри, овеянные духом и подвигом костромского крестьянина Ивана Сусанина. Его подвиг связан с воцарением первого русского царя Михаила из династии Романовых, с коварным намерением польских шляхтичей воспрепятствовать этому и продолжить губительную смуту в Русской Земле. В то лихое время десять лет не было спокойствия в нашем государстве. Измены бояр, опала воевод, самозванцы-иноверцы, разорители, желающие поживиться за счет горя народа русского – вот признаки тех лет. И дойди поляки до Ипатьевского монастыря, до Костромы, захвати в плен кандидата в цари российские, как знать, как бы сложилась наша история? Но этому помешала семья Ивана Сусанина, а цена подвигу – жизнь!
Наш выход из вагона был образцовым. Дети, предупрежденные мною заранее, проявили особую заботу об общественном багаже, а это два синтезатора, спортинвентарь, аптечка и т.д. Все было проделано оперативно и организовано, за что им всем первая благодарность и поощрение. Правда при выгрузке синтезаторов я попросил помощи у одного из выходящих мужчин, за что и ему, оставшемуся неизвестным, наша благодарность.
Одной из увлекательных сторон нашей лагерной жизни будет (меня в этом уверяют) забота о «тайном друге» – это давняя традиция, которая год от года меняется в деталях, но в целом сохраняет свой стержень. Причем, дарение приготовленных и импровизированных подарочков может проявляться по-разному. Мне так и сказали:
– А вы, Евгений Святославович, даже не пытайтесь выйти из круга нашей игры. Это нечестно. А если беспокоитесь за отсутствие сувениров, за свою личную неподготовленность, то можете ограничиться ласковым взглядом или добрым словом. Как говорится, оно и кошке приятно. Можно кого-то вперед себя пропустить, дверь открыть, комара отогнать, суп в тарелку налить, наконец, доесть за кем-то, да мало ли добрых дел для человека, дорвавшегося до природы! Так что просим участвовать наравне с остальными.
С таким напутствием у меня не было шансов отвертеться или раствориться в толпе. Я втянулся в общее дело, последовал данным мне советам одной юной души, и начал творить добрые дела. Осязаемым и неопровержимым результатом этого творчества стали стихотворные пожелания ТД собственного производства.
КСЕНИИ КЛЫКОВОЙ
Послала мне тебя судьба
на день, на час, а может два.
Прости меня, коль невдомек
мне тайных дел святой урок.
Прими легко мой скромный дар:
цветок, стихи, воздушный шар.
В мечтах своих вообрази,
и долго ты их не храни.
ЧАСТУШКА
Посмотрел я на зарядке, как мелькают детей пятки.
Все танцуют – ты стоишь.
Все кричат, а ты молчишь.
На вокзале в Костроме нас ожидали два микроавтобуса. Загрузив в прицеп наши чемоданы и неосмотрительно оставив их не прикрытыми от возможных осадков, мы отправились в путь. Довольно быстро город закончился. Указатели говорили, что мы едем в сторону Судиславля, но через 20 минут пути съехали с трассы на проселок – в бездождие обозначающий себя клубами пыли, поднимающейся вслед за двигающейся машиной, а после ливня становящегося непролазным препятствием в достижении цели. Мне такие стежки-дорожки хорошо знакомы. Когда-то в далеком детстве я проводил лето в калужской деревне Безобразово. Так вот пыль на дорогах ценилась нами, мальчишками, по достоинству, ходить по щиколотку в дорожной смеси, состоящей из глины, сухого коровьего помета, мелких камешков и ранящих ноги стекляшек было нашим удовольствием. Не меньшим удовольствием, но иного рода, было наблюдать за застрявшим в грязи автомобилем. После безуспешных попыток выбраться из лужи своими силами, шофер шел искать трактор. И тогда водитель деревенского «стального коня» подцеплял тросом городскую бедолагу, т.е. обыкновенную легковую машину и вытягивал ее из глиняной западни. Разумеется все радовались, а особенно тракторист. Его благодарили обычным в то советское время способом – бутылкой водки, что им ожидалось и было вполне достаточной платой за оказанную техпомощь. Как все просто и понятно!
Так вот, съехав на проселок, нам сразу стала ясна наша промашка – клубы пыли сдувались легким ветерком в сторону, но изрядная ее часть осаживалась на наши чемоданы.
– И чтой-то водитель не накрыл ваши вещи защитной клеенкой? – задал риторический вопрос водитель нашего микроавтобуса.
– Да и грязновато у него в прицепе. Я это сразу заметила. Хотя теперь уже все равно придется брать тряпку и оттирать пыль, – такие мысли пронеслись в голове моей дорожной спутницы. Воистину, путевые наблюдения легко рождают в умах простые житейские выводы. В этом видны наши характерные черты: опытность жизни и трезвость рассуждения.
Дорога была в небольших ямках или как говаривали в старину – колдобинах. Оттого наши машины ехали со скоростью бодрого пешехода. Вокруг простирались костромские дали – засеянные разнотравьем поля, луга с вкраплениями белоснежных ромашек и фиолетовых люпинов, сосновые перелески, овраги, угадывающаяся вблизи река, дальний лес.
Простор!
Красота!
Когда видишь горизонт, сливающийся с наклонившимся к нему небосводом, на ум невольно приходят сравнения, из которых главное – две недели ты не увидишь города, звук редких машин будешь воспринимать, как эхо прошлой жизни, привыкай к тишине, к соразмерности всего окружающего с тобой – человеком. Так жили наши предки и как говорят, жили не тужили. В современных русских семьях, к каким бы социальным слоям они не принадлежали, всегда найдутся выходцы из деревни, а значит нам всем знакомо это чувство приволья, деревенской околицы, дальней баньки внизу оврага, чистого ручья… И если нами еще не забыто родовое прошлое, то есть шанс окунуться с головой в запахи, безмолвье и неоглядность. Почувствовать бодрый ток крови внутри своего сердца и одновременно спокойствие в уме. Есть редкая по нынешним временам возможность ощутить Русь, как страну, равной которой нет на всей земле, потому что она наша, родная и близкая. И даже видимая пустота сегодняшней деревни, бедность русской провинции не способны навести мрак на душу. Вздохнешь раз-другой, и сердце все равно найдет что-то хорошее вокруг.
Последний отрезок пути в полтора километра был нами преодолен за добрых полчаса.
Нас встретил хозяин базы, и как это принято в деревне, назвавший себя просто по имени – Иван. На вид ему было чуть за сорок. Жена Ольга, сын Илья. Фамилия Молодцовы – это те, кого мы видели каждый день, и кто помогал нам обживаться здесь. Когда-то семья жила в Костроме, занимались, как многие, предпринимательством, но наскучила городская жизнь, захотелось приволья, а тут как раз загорелись собаководством. Вот и переехали в деревню.
– Все, что вы видите, построено на деньги, которые принесли нам собаки. Конечно, не сразу и не без труда. Но мы люди привычные, хотим работать и работаем. Мы вам рады!
Это и есть «ЛАЙЛАПС», то место, куда мы держали путь из Москвы и где мы проживем почти две недели. Здесь содержатся около 70 ездовых собак. Из предварительного хозяйского рассказа мы узнали, что кроме породы сибирских хасок, коих на базе большинство, здесь есть аляскинские маламуты, ну, и конечно, дворняги.
Разместили нашу группу в двух домах: у реки и в дальнем доме – так для ясности обозначаются наши жилища. Расстояние между ними оказалось приличное, но описывать сразу не буду, а то вам будет неинтересно.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Жизнь в лагере так спрессована, что писать ежедневно обо всем, что случилось за день, не получается. А это значит, что придется дописывать поденные события после, вспоминать, а значит что-то неизбежно придумывать, фантазировать. Память писательская она такая – ей только дай простор, она в миг реальность сделает мягкой, гибкой, еще чуть-чуть – и появится новая реальность. Их уже не отличишь, а придуманная реальность возможно кому-то покажется даже симпатичней и правдивее, чем та, которая была первой и настоящей.
Об остальном коротко и только факты – обед, первая спевка и ужин прошли как-то то ли буднично (не запомнились), то ли празднично (и тоже не запомнились). Вечернюю игру пропустил по причине внезапно накатившего сна. Хуже всего, что я даже не сокрушаюсь в содеянном, поскольку это стало обычным явлением в моей жизни, о которой известно почти всем окружающим. И что люди обо мне думают? Ужас!