Это будет старое советское здание, путь к которому я пройду, держа в руках знамя-символ офисного работника — открытую коробку со стоящим в ней Фикусом, стикерами для заметок, скрепками и другой всякой дрянью, не нужной для работы на компьютере. Нет. Фикус мне пригодится, я с ним подружусь, и он станет моим любимым и единственным собеседником в этом страшном месте. Может, это и не фикус вовсе. Неважно.
Да, это страшное место, меня немного подташнивает и крутит живот, я не знаю, чего я боюсь, если я уже был на собеседовании, – меня взяли, и вот я туда иду. На мне гладко выглаженная розовая рубашка, из опознавательных знаков есть только мое лицо, никакой индивидуальности, а цвет рубашки — это форма. Не понимаю, почему именно розовый. Мне не нравится.
Я не заметил: вот передо мной сидит женщина за столом и за стеклом с небольшим отверстием. Я спрашиваю у нее, куда мне идти и что делать. Как я мог не заметить, это же просто манекен. Похоже, тут сильный дефицит кадров. Ну или же настоящего человека заменили на это – за ненадобностью. Не знаю.
Я захожу в какое-то помещение, где все сидят и что-то делают за своими рабочими местами. Вот именно, они делают «что-то». Всё, кроме работы. Одна женщина мажет руки кремом. Очень много крема. Это настораживает. Слева от меня какой-то мужчина с рожками и зеленым чешуйчатым лицом лепит руками что-то непонятное из какой-то непонятной жижи. Я не уверен, что это вообще человек, но меня это почему-то не удивляет, хотя я впервые в жизни такое вижу. По идее, такого не существует в нашем мире, и по идее я должен был удивиться, но этого не происходит. Наверное, всё потому, что в этом здании стоит такая вонь безразличия ко всему существующему и она настолько заразительна, что ты уже ничего не ощущаешь, даже самого запаха. Я уволюсь. Либо я убьюсь.
Ладно, я драматизирую. Хотя обычно из-за такого преуменьшения люди остаются в подобных местах и проживают в офисах всю свою жизнь, возлагая ее на рабочий стол, как на жертвенник. Вижу свободное место, наверное, это мое. Сяду. Все равно всем все равно. Я достаю Фикус и ставлю его на стол, наклоняюсь к нему, чтобы что-то сказать, но тут к нам подлетает обеспокоенный чем-то человек в очках, мой коллега: «Кто-то украл ваши инструкции по методу работы, но не беспокойтесь, я уверен, что в моих инструкциях написано о том, что нужно делать в случае, когда были украдены чужие инструкции», — тараторит он мне, резко разворачивается и уходит к своему месту. Я говорю Фикусу: «Не бойся, я вытащу нас отсюда».
Вдруг запертые ранее двери открываются, оттуда бьет свет, и выходит женщина с повязкой на глазу. Похоже, это наш начальник. Она начинает говорить, и ее голос звоном раздается на все помещение: «Друзья, сегодня я жду от вас продуктивной работы и усердных страданий…» Дальше я не слушал. Мне все это надоело. Я решил отлучиться на обед. Войдя в общую столовую, я увидел коня. Я смотрю на коня. Конь смотрит на меня.
Я увольняюсь.