Он улыбался... Его большие синие глаза лучились теплом, были чуть грустными и задумчивыми... Он учил меня играть на гитаре. Я осторожно перебирала струны, точно боясь спугнуть музыку, которая робкой птичкой вылетала из-под моих неумелых пальцев. Он снисходительно смотрел на меня и брал гитару в свои большие, сильные руки. И тогда я забывала все на свете... Он пел... Что-то незнакомое мне, такое теплое и почему-то до боли родное... Было открыто окно, ветер шелестел где-то далеко-далеко, там, где город жил и шумел своей, другой жизнью. Я ничего этого не знала, не слышала ничего.
Он бережно держал гитару, обнимая ее одной рукой, как маленького ребенка, а она как будто чувствовала и звучала особенно чудесно. Он пел вместе с ней и смотрел на меня этими синими, синими глазами, и мне становилось так хорошо и почему-то чуть грустно... Для меня больше ничего не существовало. Мне казалось, так будет всегда, вечно... Иначе не может быть. Я боялась, но верила. Верила музыке, верила этому голосу, и синим, добрым глазам. Ему нравилось смотреть вдаль, и я любила этот глубокий, задумчивый взгляд. Я смотреть вдаль не умела...
***
Этот человек смотрел на меня, и мне было страшно. Он говорил со мной, горячился, пытался что-то доказать. Его фразы были такими законченными, уверенными и чересчур правильными, что казалось, по-другому и нельзя. Его голос был уже совсем иным, а синие глаза не выражали ничего, кроме раздражения. В них была какая-то глубокая пустота. Случилась какая-то странная ошибка. На меня смотрел совсем другой человек... Я ничего не понимала, но он продолжал что-то доказывать, уверяя, что я уже взрослая и должна понять. Но я не поняла. Наверное, я так и не стала взрослой. А он стал...
***
Я смотрела на него и искала человека, который так недавно играл на гитаре. И его не было... Хотя нет, наверное, есть он, но не со мной, где-то там, далеко... Просто в тот день было открыто окно, и был ветер, который унес мое счастье и музыку туда, где слушают ее другие, где нет меня, где живет и играет тот человек. Где живут взрослые люди. Которые все понимают. Так они думают...
***
А я теперь играю одна. И никто не услышит мою музыку. Чтобы слышать, нужно чувствовать, а не понимать. Нельзя понять кого-то, не почувствовав. А чтобы чувствовать, нужно любить. По-настоящему. Так я считаю. Как можно любить временно? Любить музыку, а музыку души – не слышать? Она же у каждого своя, неповторимая, прекрасная. Но ты одни, а исполняют все по-своему – это нужно услышать. Кто-то создает новое, добавляет новые звуки и рождается новая музыка. Но и она не вечна. Поют, дрожат живые струны. И обрываются. Осторожно с ними надо. Знаю, нелегко это. А иначе как?..
Молчит гитара с оборванными струнами. Их я поменяю. А в душе поменять ведь нельзя, невозможно это...